«Для меня Коктебель, безусловно, является местом магическим»

(Борис ГРЕБЕНЩИКОВ)

Очищение сентябрем

Самое лучшее время для понимания уникального духа Коктебеля – сентябрь. Уже поразъехались по своим городам семейные пары с детьми и громкие московские студенты. Закрываются общепитовские столовки, сворачиваются игровые автоматы и караоке. Игровые автоматы, стоящие на набережной Коктебеля – не только безвкусица, но и глупейшее вложение капитала. В Ялте или Алуште, возможно, они и были бы актуальны, но только не здесь. В паре с «одноруким Джо» вызов творческому Коктебелю – караоке у Дома Поэта. На пяточке, где в свое время пел Гребенщиков и Цой, теперь невпопад орут шансон голоса курортников. Будь я на месте поселкового головы, без сомнения отказал бы в аренде на коктебельской набережной предпринимателям с караоке, игровыми автоматами и ужасными штуками, по которым надо бить молотом, чтоб доказать свою силу. Я не против таких развлечений, раз есть контингент людей по своей недалекости нуждающихся в них. Но пусть эти развлечения будут в попсовой Ялте или пролетарской Николаевке. Но не здесь. Не в храме Творчества и Красоты. Иногда лучше не заработать денег на караоке, чем потерять лицо и уважение потомков.

Сентябрьский Коктебель очищается от вавилонских столпотворений едущих сюда ради моды курортников. Спокойно и чинно, но в тоже время настойчиво он выпроваживает эту братию. Он их не любит – пузатых мужиков в спортивных костюмах, и таких же пузатых их жен в турецко-китайских халатах. Они приезжают из своих городков, прослышав, что здесь дешево и красиво, что здесь есть аквапарк и дельфинарий. Живут в частных домах в дальних районах поселка, кушают в столовой и бесцельным потоком двигаются по узкому проходу между сувенирных лотков. А решив устроить праздник – покупают пиццу и, раскидывая по ветру салфетки, поглощают ее на парапете набережной, под строгим взором Черной горы. Они не заходят в Дом Поэта и не покупают книг Волошина, Гумилева, Аксенова и Ложко. Они не знают разницу между халцедоном и агатом, зато радуются покрытой лаком рапане и засушенному крабу. Пьют чаще пиво в пластике, чем уникальную местную мадеру. И фотографируются на фоне бочки у кафе «Бочка» и на фоне деревянного мужика у «Зодиака». Они не сфотографируются на фоне памятника-планера на Узун-Сырте или у беседки «Звездопад воспоминаний», ибо даже не знают где это. Они опасливо смотрят на неформалов-жителей Нюшки, выходящих вечером продавать свой нехитрый хэнд-мэйд и постучать нв барабанах. Одергивают за руку своих румяных чад от этой публики, но издалека фотографируют их на камеру мобильного телефона. Чтоб дома показать друзьям.

Очищается сентябрьский Коктебель и от бравых столичных менеджеров среднего звена, едущих сюда за свободой и экзотикой. Они читали о Коктебеле в блогах и форума. Они вроде все знают и считают это место своим – московским, питерским, киевским. Они уже пьют из пластиковых бутылок вино, но потом спокойно переходят на пиво и коньяк, они уже сидят в заведениях типа «Эски-Крым». Они панибратски заигрывают с татарами-официантами, набивают желудки пловом и чебуреками и удивляются словам «лагман», «парварда» и «янтык». По вечерам они танцуют с белорусскими девчонками на дискотеке в «Фениксе» или «Все забудь». Вино они стараются покупать «настоящее домашнее» в пластиковых бутылках у продавцов в восточной части набережной в районе дельфинария. Даже не догадываясь, из чего во многих случаях это вино делается. Они не покупают сувениры-рапаны. Смеясь, берут курительные трубки для марихуаны и якобы прикольные футболки с надписью «Хочу пива» или «Секс-инструктор». На просьбу играющего песню «Чижа» музыканта, они проходят мимо, улыбаясь и покачав головой: «нет денег». Не понимая, какую ужасную негативную программу заносят в свой мозг этими словами: «у меня нет денег». Все мысли и слова материальны – не забывайте об этом. По приезду в Кокт, многие из них бегут на нудистский пляж. Они читали – там интересно и можно прикоснуться к неформальности. Они раздевают свои белые тела и лежат на шезлонгах, там, где пару лет назад стояли палатки натуристов. Они удивленно крутят головами по сторонам и понимают, что вокруг-то большинство мужчин, а не молодых обнаженных девушек. И мужчины эти – такие же, как они туристы. Прочитавшие «в интернете». Пришедшие «поглазеть». Приехавшие «приобщиться». А над пляжем возвышается какой-то холмик, на котором удобно проводить закат и попить пивка. Здесь удобные каменные фундаменты и даже есть место типа небольшого грота, где справить нужду. Только невдомек им, что эти камни и грот – остатки могильного склепа доктора Юнге, «отца» курортного Коктебеля. Но и услышав это, многие и не задумаются, что сидят на могиле, и нужду справляют в могилу. Общественность Коктебеля ставила здесь таблички с информацией и просьбой поберечь прах, но таблички успешно воруют и продолжают пить пиво.

Конечно, вряд ли гадит на холме эта прибогемная московская молодежь. Скорее всего, это следы коктебельского мусора — панков и молодых бомжей. И их тоже терпит все лето на себе Коктебель. И еще их приходиться терпеть в начале осени. Слетаются они сюда со всех уголков Крыма на джаз-фест, ставший традиционным праздником осенней музыки и любви. Снимаются они со своих насиженных мест в Лисьей бухте или с мангупских пещер. Идут в Коктебель не за джазом и стихами, а «потусить» и «поаскать». Людей на джаз-фестиваль приезжает много – без остатков еды и глотка недопитого вина остаться сложно. За это панки развлекают остальную публику. А публика развлекает и их. Они смеются с курортников, уверенно считая свою жизнь свободной и единственно верной. Голодные и грязные, стучащие неуверенно на барабанах и спящие на асфальте – они уверены в своей панковской правоте и философии. Правда, внятно высказать ее не могут. Они собираются кучками, ложатся на набережной и спят. Орут матерные частушки на расстроенной гитаре и отбивают такт на барабанах. Мутными глазами смотрят на пустые жестяные кружки, в которых плещется коктейль из слитых отовсюду остатков пойла. Милиция к ним привыкла и знает: убирать мусор смысла нет — пройдет джаз-фест и сами расползутся. По более теплым спальным районам мегаполисов. В сентябрьском Крыму им станет скучно… Сентябрьский Коктебель настойчиво прогонит их моросящим дождем и ветром с вершины Святой горы.



…В середине сентября из-за Эчки-Дага, перевалив через зубцы Карагача на Коктебель садится моросящее облако. Легкий ветер, боясь сорвать розовые пушистые цветочки с веток ленкоранской акации у Дома Поэта, прогоняет это облако по всему поселку. Капли дождя смывают остатки летней вакханалии. Еще не уехавшие курортники в испуге забегают в ресторанчики в надежде укрыться от дождя. Но ничего не заказывают – просто толпятся у входа. Они уже решили – пришло похолодание и делать в этом резко опустевшем месте нечего. Надо отсюда уезжать. Собирают свой нехитрый скарб панки – спать под открытым небом уже холодно и мокро. Да и развлекать некого и улыбаться не с кого. Уезжают не все, но многие…

И тут начинается новая жизнь Коктебеля. Наутро расходятся тучи. Ласковое дружелюбное солнце гладит щеки, а полнейший штиль зовет в чистоту моря. И снова выходят на улицу отдыхающие. Но уже какие-то другие. Гуляют в парке Литфонда и несут на Кучук-Янышар разноцветные камешки к могиле Поэта. Пьют хорошую мадеру, закусывая порцией рапан в «Богдане». По утрам балуют себя чашкой кофе и тирамису в «Зодиаке». Кто-то наносит на холст акварелью контуры мыса Хамелеон. Кто-то бродит по пляжу в надежде выискать бусинку сердолика для своей любимой. На асфальте сидят уже не пьяные панки, а милые хиппи, торгующие всевозможным собственным рукоделием. Попадаются истинные произведения неформального искусства. Слышен звук варгана и флейты. Все плавно движется в гармонии.

Коктебель успокоился и расслабился.

Он очистился сентябрем.

Он доволен.



10.09.2010